От грозы к буре - Страница 104

104

С четвертой стороны, чуть поодаль, перед Константином зиял неестественной чернотой гигантский котлован. Он был настолько огромен, что, даже старательно вглядываясь вдаль, он так и не увидел противоположного края чудовищно огромной воронки.

Была она глубока и мрачна, поблескивая спекшимися, почти стеклянными краями. Некоторое время он тупо разглядывал их, задыхаясь от тошнотворно-сладкого запаха разлагающейся плоти, но затем догадка обожгла его мозг, причинив почти физическую боль: «Так это же ядерный взрыв. Ну, точно. Потому и свет такой блекло-грязный. И кто же это?»

«Да ты сам», – неожиданно отозвался у него в голове чей-то чужой ворчливый голос.

– Не может быть, – ответил он вслух, не успев даже удивиться невесть откуда взявшемуся собеседнику.

«Еще как может, – проскрипел голос. – Поживи в том мире, куда ты попал, еще с годик – и все. Именно так и будет. Могу даже дату назвать: 1 сентября 1939 года».

– Это же день начала Второй мировой войны, – растерялся Константин.

«Это в твоем родном нормальном мире, где для тебя и твоих друзей не было возможности ставить свои эксперименты, – проскрипел голос. – А в этом, параллельном, хотя на самом деле это очень грубое сравнение, ну да уж ладно – день окончания Четвертой Мировой или Первой Ядерной».

– Как… параллельном? – растерялся Константин.

«А ты что же, и впрямь подумал, что тебя в прошлое занесло?» – искренне удивился голос.

– Вообще-то да, – протянул Константин.

«Увы, но это никому не под силу, – снисходительно пояснил невидимый собеседник. – Иное дело – параллельные миры. Тьфу ты, ну и словечко выдумали, – выругался он. – На самом деле это… Впрочем, что толку объяснять, коли ты все равно ничего не поймешь. Главное, что тебе надлежит знать, так это то, что тебе надо отсюда выбираться как можно быстрее. Ты помнишь, что повстречал в Веселом лесу?» – ворчливо осведомился голос.

– Машину времени? – неуверенно спросил Константин.

«Ну, если тебе хочется дать аппарату такое название – пусть так и будет, хотя на самом деле… Ладно, это тоже не имеет значения. Короче, как можно быстрее проваливай из этих мест, и тогда то, что ты уже здесь натворил, может быть, со временем как-нибудь и рассосется. Во всяком случае, если и отзовется в будущем, то не так болезненно, как ты это сейчас видишь».

– Не может быть, – прошептал Константин. – Не может быть, чтоб в этом была моя вина.

«Еще как может, – зло проскрежетал голос. – Думать надо вначале, а уж потом воевать, да еще используя всяческие технологии будущего. Знаешь, куда ведут благие намерения? – осведомился он с ехидцей и уверенно констатировал, не дожидаясь ответа: – В ад. Вот ты его перед собой и видишь. Как он тебе по вкусу? А, Наполеон?»

– Я ни на кого не нападал. Они сами, – возразил Константин.

«Все так говорят, – не уступал голос и уточнил: – Поначалу. А потом… Аппетит, как известно, приходит во время еды».

– У меня добрая цель – Русь защитить.

«Потому ты сейчас так щедро и поливаешься русской кровью, – ехидно заметил голос и осведомился: – Тебе напомнить имена тех, кто имел такие же добрые цели? Хотя что я тебе говорю. Ты же учитель истории – сам должен знать. А что потом у них получилось, помнишь?»

– И что мне сейчас делать? – растерянно спросил Константин.

«Уходи, – оживился голос. – Прямо сейчас и уходи».

– Чтобы ты, гад, в меня влез и пакостил по-прежнему?! – возмутился Константин.

«И не думал даже, – обиженно заметил невидимый собеседник. – Я тебя для чего вытеснял? Думаешь, для себя? Больно ты мне нужен. Да я в вашем поганом несовершенном белковом теле и часа не продержусь. Это вы себя венцом творения называете. На самом же деле человек есть нелепая ошибка природы, ее раковая клетка, которая так разрослась, что в конце концов сгубила все здоровые, а потом и сам организм, то есть планету. Вслушайся! Ведь день на дворе, а ты хоть что-нибудь слышишь? Тишина-то какая вокруг, – и уточнил: – Мертвая. А другой и быть не может, потому что все мертво».

– Врешь! Я живой! – огрызнулся Константин.

«Пока живой, – заметил голос и успокоил: – Но ты не переживай. Оно скоро пройдет».

– Во сне радиации не бывает, – возразил Константин.

«В обычном сне, – поправил голос. – Только ты-то в другом, особенном находишься. В нем все как наяву. А из этой ямы знаешь, как прет, – Хиросима близко не стояла. Их здесь двести вместе взятых».

– Сколько?! – ахнул Константин.

«Ну, может, немного поменьше. Скажем, сто пятьдесят. А что, есть разница? – почти благодушно осведомился голос и напомнил: – Пока еще есть время – уходи».

– Не уйду, – твердо заявил Константин и с необъяснимой даже для самого себя уверенностью заявил: – Не вышло силой, так ты на испуг взять хочешь.

«На сострадании к потомкам хочу сыграть, – уточнил невидимый собеседник и со вздохом сожаления уточнил: – К твоим же потомкам, к русичам, хотя, как я посмотрю, таким людям, как ты, сострадание неведомо».

– Зато тебе ведомо, – насмешливо откликнулся Константин. – Ты же у нас самый большой сострадалец. Только почему-то самых лучших людей на Руси убивал невесть сколько веков, а так – гуманист. Ты случайно не из Америки будешь, а то похож уж больно?

«А чего оскорблять-то сразу? – обиделся голос. – Просто росли вы уж больно быстро, а такого допускать нельзя, – пояснил он без тени смущения. – Не трудись я так старательно, так вы бы и вовсе на половине планеты свои хоромы раскинули. А что потом?»

– И что?

«А то! Ты про атлантов слышал? Эх, жаль времени нет, а то я бы тебе рассказал, как и отчего они исчезли».

104